Согретому улыбками незнакомых людей, по возвращении хочется подольше сохранить в себе это тепло.

***

Мы сидим на лавочке в Линдау и любуемся озером. Жарко, но мы в тени и пьем ледяной апельсиновый фреш из запотевших стаканчиков, от которых стынут пальцы. Много парусников, а за ними - Австрия и Швейцария.

- Можно ли присесть? - улыбается нам пожилая пара. Конечно! Они сидят минут пятнадцать рядом, затем встают, оборачиваются и говорят, улыбаясь: 

- Чао! - и мы радостно и с улыбкой говорим "чао" им в ответ.

Ничего не произошло между нами. Мы даже не общались. Но почему бы не сказать "привет" и "пока" незнакомым людям? Так просто и так сложно.

***

Ульм. Парень сидит и пьет пиво прямо на улице. С виду - только с концерта Rammstein. Мимо проходит старушка с палочкой. 

- Жарко, - говорит она ему, - холодное пиво в такую погоду - спасение.

Он в шутку предлагает ей пиво. Она со смехом отказывается. Они говорят о чем-то незначительном. Он говорит, что студент и что подрабатывает где-то, и что сегодня у него выходной. Она желает ему приятного дня, он ей - и они расходятся, улыбаясь. Я мысленно переношу такую встречу в наши реалии, и понимаю, что наши старушки предпочитают не общаться с такой публикой и обходить их десятой дорогой.

***

Пятую минуту стою с поднятыми руками на досмотре перед посадкой в самолет во Франкфурте. Мои джинсы отчаянно пищат по всей длине. Меня досматривает пожилой немец. Он с улыбкой спрашивает, на каких языках я разговариваю и куда лечу. "Я немножко говорю по-русски", - улыбается он. "Хорошо", - отвечаю я по-русски. Это его сильно веселит, и он заразительно смеется. Наш разговор и его смех облегчает напряженную ситуацию и совсем не сказывается на качестве его работы: он очень тщательно делает свое дело. "Все хорошо, сэр! Счастливого пути!" - наконец говорит он с улыбкой, и я улыбаюсь ему в ответ.

Согретому улыбками незнакомых людей, по возвращении хочется подольше сохранить в себе это тепло и излучать его дальше. Нести его бережно, как фарфоровую куклу. Но никаких иллюзий: кукла, конечно, все равно разобьется, и конечно, сразу же в Домодедово.